«Успокоение» («Когда, что звали мы своим…»), 1858. Исполняет: Андрей Котов (вокал, колёсная лира)

Вольный перевод (точнее, стихи на тему) стихотворения Н.Ленау «Взгляд в поток», которое “лиричнее, спокойнее (менее драматично), чем у Тютчева, и короче — 4 строфы, а не 6“ (). А капелла: __ Домашний учитель Тютчева с 1812 – поэт, переводчик и журналист С.Е.Раич, под руководством которого он начал писать стихи (стихи Тютчева позже печатались в журнале Раича «Галатея» в 1829–30). В 1818 юный Тютчев принят в Общество любителей российской словесности. Первая публикация – стихотворение «Послание Горация к Меценату…» (1819). В 1819-21 учился на словесном отделении Московского университета; в 1822 поступил на службу в Коллегию иностранных дел. В 1822–37 служил в Мюнхене, где общался с Шеллингом, подружился с Гейне (Тютчеву принадлежат первые русские переводы этого поэта). В 1826 женился на вдове русского дипломата Элеоноре Петерсон (1800–38). В 1837-39 1-й секретарь русского посольства в Турине; в 1839 вторично женился – на Эрнестине Дёрнберг (урождённая Пфеффель, 1810–94). Отозванный с должности, переехал в Мюнхен и в 1841 вышел в отставку. В 1844 вместе с семьёй вернулся в Россию, в 1845 в Петербурге вновь зачислен на службу. С 1848 старший цензор при Особой канцелярии МИД. С 1858 председатель Комитета иностранной цензуры. [...] Два периода творчества – до и после возвращения в Россию в 1844. С конца 40-х центр внимания Тютчева окончательно перемещается от природы к человеку: с этого времени из его стихов исчезает античная мифология, но возникают отчётливые христианские мотивы и ясно обнаруживается трагизм мировосприятия поэта“. Тютчев “дипломат, политический публицист; чиновник и придворный высокого ранга, вращавшийся в высших кругах и влиявший на принятие многих важнейших внешнеполитических решений. Поэт, в творчестве которого преломились самые разные моменты истории России на протяжении полувека. Тема России — одна из центральных в поэзии Тютчева. [...] Середина 1860-х эпоха суровых испытаний личного характера. В августе 1864 умерла от чахотки его возлюбленная Денисьева. Переживаниям, связанным с утратой, посвящено известное стихотворение: О, этот юг, о, эта Ницца… О, как их блеск меня тревожит — Жизнь, как подстреленная птица, Подняться хочет — и не может… Уже в мае 1865 от чахотки умерли их незаконнорожденные дети: 14-летняя Елена и 2-летний Коля. Всего год назад Тютчев каждый вечер ездил гулять на Острова с Леной, которую, по словам мемуариста, «особенно любил и даже баловал вопреки иногда требованиям педагогики…» В июне 1865 он писал сестре Денисьевой: «…Не было ни одного дня, который я не начинал без некоторого изумления, как человек продолжает еще жить, хотя ему отрубили голову и вырвали сердце». Всё чаще он думает о смерти. Так, в июле 1866 пишет жене: «Ах, какие все это перепевы одного и того же — и до чего тошнотворно существование в определенном возрасте, и как пора было бы с этим покончить…» В конце 1866 подруге Денисьевой посылает шуточное извещение: «Несчастный г-н Тютчев, мой закадычный друг, поручил мне известить вас, сударыня, что, не снеся произошедшего ночью обострения болезни, он скончался после короткой агонии между 5 и 6 часами утра. — Своим последним волеизъявлением покойный назначает вас, сударыня, наследницей бутылки сливок и фунта масла…» [...] стихотворение «Умом Россию не понять…» написано не тем относительно благополучным человеком, каким поэт был до августа 1864. А тем, по его собственному определению, «убитым, но живым», каким он стал после смерти Денисьевой и двоих детей. И тем резко критически воспринимающим политику России человеком, которому лишь время от времени удавалось донести свою точку зрения до канцлера Горчакова и Александра II. Между прочим, за несколько месяцев до создания Тютчевым миниатюры «Умом Россию не понять…», в апреле 1866, состоялось первое покушение на жизнь Александра II. И Тютчев воспринял его не менее болезненно, чем Достоевский. Так что никакого ура-патриотизма или имперского мессианизма в этом стихотворении нет. Напротив, в нем мы можем услышать биение того «полного тревоги» сердца поэта, о котором он сам поминал в других своих стихах. «Верить» в Россию было тогда единственным из того, что оставалось Тютчеву в этой жизни… [...] через 2-3 дня после его создания в стихотворении, написанном к 100-летию Карамзина, он вопрошает: Какой пошлем тебе привет — Тебе, наш чистый, добрый гений, Средь колебаний и сомнений Многотревожных этих лет — При этой смеси безобразной Бессильной правды, дерзкой лжи, Так ненавистной для души Высокой и ко благу страстной… («Великий день Карамзина…») Предпоследнюю строку этого стихотворения: «Быть верноподданным России…», запрещенную цензурой, — Тютчев соглашается изменить скрепя сердце и предлагает в таком случае вариант: Царю быть другом до конца И до конца служить России“ ().