Художник Эдмонд Петросян

Эдмонд Грантович Петросян Diken (1947 — 2019) — художник-самородок, работал исключительно по наитию и рассказывал о своем сокровенном по-детски открыто и честно. Таких художников принято называть наивными. Эдмонд был человеком книжным, логоцентричным, мистиком по природе. Постоянно читал, изучал Библию, Коран, мечтал о том, чтобы в его городе поставили памятник Учителю. В горах люди организовываются совсем иначе, чем на равнине. Это был в полном смысле горный человек — корневой, духовно укорененный в своей культуре, на своей земле. Характерный факт из его биографии. Незадолго до смерти он попал в реанимацию и оттуда было решено отправить его в дом престарелых. Дочь предлагала забрать его к себе, но Эдмонд объяснил причину отказа: «Не знаю, как я там буду жить. Мое место здесь, на родине». Его творчество — это прежде всего рассказ об Армении. Через свои образы он говорит о трагической истории Нагорного Карабаха, выражает скорбь своего народа. Вот карабахцы по традиции поднимают третий тост за павших воинов и один из воинов — тот, что с нимбом — символично присутствует вместе с ними за столом. Вот вереница сельчан тянется в горы, возвращаясь в освобожденное село. Сам художник не мог принимать участия в военных действиях, но глубоко переживал, помогал всячески, охранял дома тех, кто участвовал. Лейтмотивом у него на картинах присутствует фигура человека, сидящего сокрушенно с опущенной головой, — иконографичный образ скорбящего Христа. Именно в те дни, когда происходит война, когда люди встречаются со смертью, Бог посещает свой мир. Пронзительнее всего скорбь выражается именно таким наивным языком — простым, неграмотным, непрофессиональным, творчески чистым без тщеславия и амбиций — языком человека, практикующего соответствующий образ жизни, способного жить уединенно и крайне бедно, не суетиться, не заботиться о мирском. Таким и был Эдмонд. Маргинал, живущий по зову сердца, сохраняющий в себе свою цельность. Должно быть, поэтому скорбь у него не отстраненная, не деструктивная. Напротив, она наполнена теплом, смыслом. В ней чувствуется смирение, она говорит о том, что войну нужно принимать с достоинством, война — испытание веры. Вспоминаются слова Пикассо: искусство порождается несчастьем и скорбью — несчастье располагает к размышлению, скорбь составляет фон жизни. У Эдмонда не найдешь безмятежных пасторалей или радостных натюрмортов. “У меня не получилось бы рисовать веселые картины. У меня на картинах грусть“. Действительно, у него даже цветы в букетах грустят. Но эта грусть не сушит кости. Они, подобно герою в “Бесах“, грустят лишь о том, что “человек несчастлив потому, что не знает, что он счастлив“. Эдмонд говорил: “Тот, кто не читал Достоевского, рисовать не имеет права“. В своих работах за бытовыми сюжетами в обыденных сценах Эдмонд закладывал ту самую бытийную глубину, о которой писал Федор Михайлович — внутреннюю динамику, ядро жизни. «Нужно рисовать так, чтобы была философия“. Каждый персонаж Достоевского — носитель определенной идеи, каждый сюжет или образ Эдмонда аллегоричен, выражает мысль. Вот у него постоянно фигурирует белый с черными ушками пес, одиноко сидящий анфас. Он одновременно и участвует и наблюдает картину как бы глазами зрителя. Известно, что друзей-питомцев у художника не было, он жил один, одиночество было его другом. Можно предположить, что этот милый пес — его альтер-эго, внутренний питомец. Когда собака сидит повернувшись к вам спиной — это означает, что она полностью доверяет вам и выражает вам свою любовь и дружбу. О чем говорит этот пес? Возможно о том, что единственное, чего по-настоящему нам всем не хватает в жизни — это доверительные отношения. Эдмонд Грантович Петросян родился в Нагорном Карабахе, в трагически известном городе Шуше. Вскоре после его рождения семья переехала в областной город Степанакерт. Обстоятельства жизни, казалось бы, не располагали к искусству. После школы Эдмонд уехал в Сибирь и поступил в Красноярский институт коммунального хозяйства. По окончании института вернулся в Степанакерт. Работал на комбинате стройматериалов, преподавал в спортивной школе. Будущий художник впервые взял в руки кисть, уже перейдя сорокалетний рубеж. Как рассказывал Эдмонд, однажды ему приснился сон, в котором некий голос сказал ему “Возьми карандаш и рисуй!“ Тогда же, во сне, он увидел сюжет своей первой картины. Проснувшись, наскоро зарисовал карандашом, потом положил цвет. И это был первый из сотен таких снов, следствием которых стали сотни картин. Он писал на основе инсайтов и видений (иногда пророческих), которые его посещали. Знакомые приходили к нему, недоумевали, посмеивались: Чем ты занимаешься, Эдмонд? Ты что, издеваешься? Займись лучше делом. В Арцахе к нему относились несерьезно, не признавали в нем художника. Выставок у него не было ни в Армении, ни в Карабахе. Но сейчас его работы хранятся в коллекциях музеев и частных собраниях, продаются на московских аукционах.