День Единства народа

#оКонстантинКорепанов Сегодня, в день празднования Казанской иконе Божией Матери, в Свято-Троицком кафедральном соборе в Екатеринбурге состоялась Божественная литургия, которую возглавил митрополит Екатеринбургский и Верхотурский Евгений. Прямую трансляцию проводит православный телеканал «Союз»: Мы же представляем вашему вниманию фрагмент этой трансляции - проповедь иерея Константина Корепанова: “Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Сегодня – удивительный праздник, праздник церковно-государственный, потому что он по существу такой и есть: и праздник Церкви, и праздник народа, и праздник государства, потому что празднование сегодняшнего дня и той милости, которую явила нашей Церкви и нашему народу Пресвятая Богородица, — праздник этот коснулся всех сфер жизни нашего народа. Смутное время, которое длилось, как минимум, десять лет, — можно было бы посчитать и дольше, если брать со времён, предшествовавших семнадцатому веку, — Смутное время — это не просто ряд исторических событий, это — историческая катастрофа, которая провела водораздел, подписала приговор всей до этого бывшей истории нашего государства. Государственность рухнула. Те силы, на которые опиралось государство, рухнули. Осталась только Церковь и та здоровая часть народа, которая не захотела падать в эту пропасть лжи, обмана и предательства, отступления от клятвы, отступления от присяги, отступления от здравого смысла, отступления от веры. И эта здоровая часть народа и Церковь стали думать о том, как им объединиться. Вы представьте себе, что, на самом деле, происходило к 1610-му году: царя нет, князя нет, армии нет, столица захвачена интервентами-поляками; практически вся Москва сожжена, осталась только Кремлёвская часть, — а в ней сидят враги, которые оскверняют наши храмы, которые убивают нашего Патриарха, которые всё осквернили и своим нечестием, и тем, что они там делали, — дошли даже до того, что вырывали и поедали трупы. Надежды, казалось бы, — никакой; понадеялись, было, на союзников, было прислано несколько полков из Швеции, чтобы они помогли нам справиться, — стало только хуже. Нет, казалось бы, никакой надежды, и народ — в отчаянии; тот народ, который оставался в Москве, собрал Великое посольство и отправил это посольство с поклоном в Польшу, просить, чтобы польский королевич стал русским государем. Польский королевич отказался, на его место стал претендовать его отец, король Сигизмунд. У Великого посольства хватило мужества, — именно мужества и твёрдости, — чтобы на это не пойти. И в этот момент, когда формально, по присяге русского народа, мы принадлежали королевичу Владиславу, — он наш король, — а фактически он им не является, потому что всего лишь не хочет быть этим королём, — возник маленький юридический, политический зазор, который дал продохнуть русскому народу, — и люди откликнулись на призыв Патриарха встать и что-то сделать. Хорошо сказать: встать и что-то сделать! Ведь никто конкретно вставать не хочет. Даже если страна находится на краю гибели, кто хочет встать и что-то сделать? Ну, если дом горит, — понятно: надо что-то делать, надо тушить. Но, если дом горит у соседа, точнее, на краю деревни, — до нас ещё десять домов, — зачем мне вставать и тушить? Авось, как-нибудь само потухнет! А если горит вообще не в моей деревне, а за три деревни от меня, — зачем мне идти и что-то тушить? Так всегда воспринимал свою жизнь человек: моя хата с краю, своя рубашка ближе к телу. Это такое обыденное восприятие всякого человека. И трудно людей поднять; и потому и рушится страна, что трудно поднять народ. Обычно это делает власть. Но если власти нет? Обычно это делает Церковь, — но и Патриарха нет! Каким образом поднять? Кто бросит этот глас, этот клич? Кто скажет слово, которое поднимет народ? И вот, послание Патриарха доходит до Нижнего Новгорода, — это, по тем меркам, очень далеко от Москвы, это — окраина Руси. Там читается это слово, — просто вышел священник, прочитал это слово, и — никакой реакции. Естественно, все выслушали; там же просто призыв, он ничего не значит. С амвона можно призывать ко многому, но люди послушали — и пошли дальше, в то, что им ближе к телу. И тогда на паперть собора вышел простой русский человек, мещанин (что значит житель города) — да, не самый бедный в этом городе человек, — но и не из тех, кого мы привыкли называть олигархами, — просто труженик, но достаточно состоятельный. Козьма Минин вышел на паперть — не сюда, на амвон, — на паперть храма и сказал слово, и не просто слово вдохновенное. Он, предварительно посоветовавшись со своим окружением, принял решение собрать тридцать процентов дохода со всех, кто трудится над созданием ополчения. Он сказал так, что люди откликнулись. Бог вложил в его сердце, как некогда, в сердце Гедеона, или Самуила, или Исайи, или Давида, слово, и это слово подняло народ... Окончание - в первом комментарии к этому видео. Текстовая запись сделана Еленой Плотниковой.