Арсений Тарковский. “Стол накрыт на шестерых...“ (1940) Читает Вениамин Смехов

Декламация автора: Песни на это стихотворение: “Одно из самых известных стихотворений Тарковского, ставшее таковым благодаря неожиданно завязавшемуся диалогу с Цветаевой. Та, услышав это стихотворение в исполнении Тарковского, с которым познакомилась осенью 1940 года, почувствовала себя обделенной, поняв, что за смертным столом ей нет места. Почувствовала – и откликнулась порывисто, оскорбленно и в то же время жалобно и доверчиво. [...] Сын Ар.Тарковского Андрей говорил об отце, что тот – «поэт, для которого самое важное – его внутренняя духовная концепция жизни». Остававшийся в тени гениев, окружавших его как в молодые (Мандельштам, Цветаева), так и в зрелые (Ахматова) годы; опубликовавший первую книгу только в 55 лет (сборник «Перед снегом» вышел в 1966-м); признанный «последним поэтом Серебряного века» и (по проницательному замечанию советского критика Е.Книпович, зарезавшей первый сборник Тарковского, но хорошо в его лирике разобравшейся) членом «черного пантеона русской поэзии» – наряду с Н.Гумилевым, Ахматовой и Ходасевичем, Тарковский действительно сформулировал свою «внутреннюю концепцию» и неукоснительно следовал ей. В самых общих чертах эта концепция совпадала с концепцией и задачей человека XX века вообще – с задачей того, кто рожден, чтобы по-гамлетовски вправить вывихнутое время (хотя Гамлет Тарковского и ходит «в чужом костюме» и «хочет Моиси играть, а не врагов отца карать», но он и сам понимает, что это всего лишь отсрочка предназначения), кто призван сохранить память о прошлом и передать эту память потомкам, во многом предвосхищая их собственные запросы и выводы («Я посягаю на игрушки внука, / Хлеб правнука, праправнукову славу»). С задачей того, кто с самого раннего возраста был готов «босиком, но в буденовском шлеме» пройти предназначенный ему путь“ ().