Дети Арбата: Максим Кончаловский (Книжная среда, )

В кадре “Книжной среды” [id9382222|Нора Потемкина], тоже рождённая на Арбате, в Грауэрмана, рассказывает нам о своём земляке. * * * Дети Арбата: Максим Кончаловский * * * Писателем он себя не называет. Но таковым тоже является. На нашей книжной полке две из четырёх его книг. Каждая — россыпь историй о современниках, предках, путешествиях, учителях, о себе и семейном окружении. Родился в роддоме Грауэрмана, семья жила близ “Собачьей площадки”. Учился музыке в “Мерзляковке”, нынешнем Академическом музыкальном училище при Московской государственной консерватории имени П.И.Чайковского. Не могу ни считать его композитором — об этом цитата: “в начале 70-х годов Кончаловский подготовил свою первую композицию “Французский импрессионизм“. В ней соединились музыка Дебюсси, поэзия Верлена, Малларме, Рембо, живопись Клода Моне. Заинтересованное внимание аудитории убедило артиста в правильности избранного пути. Вскоре и москвичи, и жители других городов получили возможность познакомиться с новыми программами Кончаловского, построенными, так сказать, на пересечениях искусств”. Одна фамилия чего стоит — Максим Кончаловский — один из 29 Кончаловских: Кончаловский Максим Владимирович (род. 1 октября 1940) — российский пианист и художник, ректор Института художественного творчества при Академии изящных искусств (с 1993 года, но, увы, уже не существующего). Внук Максима Петровича Кончаловского, врача. Кончаловский Максим Петрович (1875—1942) — русский и советский врач, основатель школы клиники внутренних болезней, заслуженный деятель науки СССР. Сын Петра Петровича Кончаловского-старшего (издателя), отец Петра Петровича Кончаловского-младшего, художника. О себе он рассказывает просто и быстро: “Интерес к искусствам, как это ни странно, я ощутил в себе с шестилетнего возраста. Игры в кубики, машинки были забыты и заброшены. У меня сохранился альбом моих рисунков в 5 лет. Там я изобразил интерьер кабинета недавно умершего деда — знаменитого врача-терапевта, профессора Максима Петровича Кончаловского. Несколько листов были посвящены переезду на дачу в грузовике, набитом вещами, с открытым капотом, где я нафантазировал множество деталей мотора. В 6 лет после посещения персональной выставки двоюродного деда — художника П.П.Кончаловского, я был в таком восторге, что тут же решил сделать свою выставку в нашей с братом Вадимом комнате. Я рисовал цветными карандашами и акварелью букеты цветов, пейзажи и портреты близких. На натюрморты тратил по 10 минут, на портреты — больше. Очень хотелось скорее показать всем выставку. Моим наставником и советчиком и тогда и впоследствии была родная тетя, сестра мамы, художница Татьяна Максимовна Кончаловская. Она закончила в 1920-х годах ВХУТЕМАС, училась у Юона, Осмеркина, Кардовского, позже — у замечательного живописца Николая Павловича Ульянова, ученика Серова. Когда мне было 5 лет, родители обратили внимание на мой интерес к музыке. У меня оказался абсолютный слух, и я поступил в музыкальную школу, но желание заниматься живописью не угасало во мне никогда. Моя музыкальная карьера развивалась по обычному пути, и я видел себя в прекрасном далеком будущем музыкантом-исполнителем. Успешно закончив музыкальную школу, я, можно сказать не выходя из здания, стал студентом музыкального училища при Консерватории и учеником лучшего педагога — профессора А.Г.Руббаха. Потом — непосредственно Московская консерватория, класс великого Э.Г.Гилельса. При защите диплома я был отмечен в числе лучших, сыгравших сольную программу. Казалось бы, все как положено... Но! До пятнадцати лет учась в двух школах, я постоянно урывал минуты часы, чтобы заниматься живописью и скульптурой. Во время болезней (в детстве я очень много болел) целыми днями в постели или в кресле лепил из пластилина скульптуры Микеланджело, который стал моим кумиром, писал маслом прямо на бумаге копии картин Рафаэля, Леонардо, Боттичелли, Липпи, Мазаччо и многих других. Обо всем этом я подробно написал в своей книге «Созвучие». Рисовал портреты близких, и мне всегда удавалось даже в детское возрасте, передать сходство и характер. Никаких детских игр я не признавал, потому что всегда жалко было тратить на них время. К двенадцати годам я уже настолько хорошо знал эпоху Возрождения, что меня стали интересовать русские, а потом и французские художники, особенно импрессионисты. Дома висели картины Врубеля, Серова, Коровина, Ульянова, Сурикова — даривших свои произведения друзей моих предков”. «Эпизоды» — четвертая его книга, продолжением книги воспоминаний «Созвучие» (2002 год). Изумительный рассказчик и пишет как говорит. Услышать его голос вы можете в записи “Радио Орфей“ по ссылке (она в конце текста, ссылка в этом видео).