Как под Ростовом-на-Дону или На нары, бля…

Эта песня – классика блатного шансона. Да-да, классика. Знаменитый блатняк. Часть нашей истории, хотите вы этого или нет, ведь из песни-то слова не выкинешь, а из истории – тем более. «Половина тогда была в тюрьме, половина в армии. Отсюда и песни», - замечал на этот счет Михаил Жванецкий. Это цитата из его миниатюры про то, что «где мы есть – там плохо», потому что «нам плохо всюду, и это уже характер». И что тут скажешь, если было так: «половина сидит, половина охраняет, потом меняются. А те, что на свободе, - те условно, очень условно». Нет счастья? Или же, как там у Владимира Высоцкого: «А на левой груди – профиль Сталина, а на правой – Маринка в анфас». То есть любовь не пропьешь, не продашь и не купишь. Это и спасает. Жаль может только, наверное, что не нужно больше «чугуна и стали на душу населения вполне», как пел Юз Алешковский, еще один бард тюремного фольклора. А то бы в общем порыве собраться, да и выдать на-гора! Вот чего не хватает - идеи. «Как под Ростовом-на-Дону» или «На нары, бля…» - несмотря на ее хулиганистость, была посвящена амнистии 1953 года, постановление о которой вышло в конце марта. Пелась она всякий раз по-разному. И словечки соленые некоторыми исполнителями употреблялись в каждом куплете. Так позволяла себе, например, эмигрантка в Париже Дина Верни, между прочим, кавалер Ордена почетного легиона. Уже позже Михаил Шуфутинский добавлял в текст выражения и покрепче. Исполнители Константин Беляев (военный переводчик, кстати) и воркутинец Виктор Гагин тоже звучали смачно. А известный многим любителям шансона Аркадий Северный пел эту песню как отдельно, так и с ансамблем «Братьев Жемчужных». Этот вариант исполняет Елена Супонина. Это наши песни. Это наша история. У них таких нет. Как навеяло, так и поем.