Когда-то в детстве я стояла под грозой:
Ловила капли жадно, подставляла щёки.
Была счастливой - и живой такой....
Ах, первая гроза! Трепещущее слово Бога.
Затем взрослела. Отрицала всё, Дерзила часто, уходила с помпой,
Гордилась, и смеялась, но с собой
Я честной не была. Сжимала скобы.
“Приличьями“ я твердо ставила засов,
И ставнями гремела, отрекаясь,
Но что тогда я принимала за Любовь?
Кому и что я яро доказать пыталась?
В рассветной хмари плыл по ветру стон,
Но уши крепко придавив подушкой,
Сжимая зубы, я терпела. Гром.
И слезный дождь ресниц моих смочил опушку.
Нет сил терпеть! Нет силы, больше нет...
И рваный хрип звучит и вторит Грому.
Ну сколько можно? Сколько лет
Я отрекалась от себя, искала дома?
Гром продолжался. Нежный, кроткий звук
Терпеньем матери устало рассмеялся.
Открыв щеколду нервной дрожью рук,
Во тьме мой взгляд испуганно терялся.
Я шарила в подъезде тщетно - никого.
Вернулась в комнату к давно погасшей лампе.
Я знала, что найду, впущу, втащу его -
Звук Сути. Он вернётся. Он зайдет за рампу.
Сидела в темноте - и вот он, звук шагов!
Он шелестел, он мягко приближался!
Лишь не спугнуть! Не брякнуть лишних слов...
Объятья своего дождались часа.
Я плакала. Так вот какая ты, о Суть моя...
По скулам дождь сочился понемногу.
Горчило отречение былое на губах
И ворох извинений и тревоги:
Ты слышишь, Суть? Прости, прости меня! -
Я трепетно шептала на коленях,
Дождив слезами, бесполезно злясь -
Не на тебя, но на себя... Поверь мне.
Поверь мне - как себе, молю, прошу!
Ты - старше. Ты в разы мудрее.
Я - ты помладше. Больше впредь не откажусь
От Сущности - своей, твоей - и чьей ли.