Рассказ “Четыре трупа“. Из цикла “Хроники города Б.“ Читает автор. Константин Трунин.

Предуведомление! Все рассказы цикла являются художественным вымыслом, написаны с дидактической целью. Возможные совпадения случайны. Если бы солнце стояло высоко, асфальт был сухим, фары автомобиля светили, водитель не злоупотребил спиртными напитками, ничему из тут описанного не случиться. Но это произошло, так как езда по городу при скорости за сто пятьдесят километров в час — уже заслуживает права считаться одним из способов самоубийства. Валентину Петрову везло в жизни. Он женился на красивой и умной девушке, она родила ему смышлёных дочерей. Он имел хорошую работу, ездил на дорогой машине, жил в престижном районе. Такой человек всегда испытывает судьбу, надеясь на решение проблем с помощью щедрых подарков и влиятельных связей. Валентин не раз садился за руль пьяным, пока ничего с ним не происходило. Он был из тех, кто думал, будто в таком состоянии ему лучше удаётся контролировать ситуацию на дороге. Он никогда не пристёгивался, решив проблему с помощью заглушек. И на спидометр он никогда не смотрел, считая то ниже своего достоинства. Если и притормаживал, то перед знаком, предупреждающим о видеофиксации, либо держался подальше от стоп-линии, и это было единственным обстоятельством, которое он всегда выполнял. Прочее, вроде необходимости включать фары во время движения, считал за блажь чиновников, выдумывающих законы ради единственной цели — собирать штрафы. Его манера езды отличалась резкостью. Он всегда ускорялся, стоило начать моргать жёлтому сигналу светофора. Не брезговал проездом на красный, когда не видел препятствий на перекрёстке. Бдящих сограждан он не боялся, зная, согласно действующим законам, людям проще закрыть глаза на увиденное ими нарушение, нежели сообщать куда следует, сугубо в силу длительной бумажной волокиты. Валентин бывал на разборках по поводу совершённых им нарушений, платил штраф и не испытывал угрызений совести за противоправные действия. Он всё равно тратил меньше времени, нежели тот, кто на него жаловался. Пробок для Валентина не существовало, он всегда находил способы объезда, не пренебрегая обочинами и полосами встречного движения. А если вставал в плотный поток, подобно рыбе, он скользил между рядами, отжимая мешавшие автомобили. Никто не хотел становиться участником аварии, действуя согласно древнейшему правилу: дай дорогу дураку. Это Валентин знал, чем постоянно пользовался. Наглость достигала безмерных высот. Если и называть Валентина на сленге автолюбителей, то он должен именоваться шахматистом. Поэтому в дальнейшем его следует называть только так, дабы никто из его тёзок и однофамильцев не обижался. Ещё больше ему бы подошло прозвание гроссмейстера, столь велик он был в своём представлении о себе. В тот день, когда произошла катастрофа, Гроссмейстер вместе с женою и дочерьми поехал к другу на празднование дня рождения. В пути он изрядно крыл дорожников, проводивших работу по срезке асфальта. — Нашли время, дети Адольфа, содомиты, маразматики оранжевые. Какого лешего они задумали устраивать ремонт именно сейчас? Никто не жаловался, им бы только мешать движению. Вот бы и ремонтировали ночью, когда нет такого количества машин. Гроссмейстер причитал почти оправданно. Магистраль на выезде из города считалась чрезмерно оживлённой. Как бы не хотелось, в случае ремонта объездных путей не было, если не считать закоулки, по которым предстояло двигаться не менее двух, а то и четырёх часов, учитывая их ужасающее состояние. О тех дорогах мало кто знал, и проще казалось отстоять в пробке аналогичное количество времени, нежели ехать по весям. Проблема усугублялась невозможностью двигаться по обочине или по встречной полосе, так как это ничего не давало, из-за крайней забитости автомобилями во всех направлениях. Пришлось честно отстоять три часа, после чего двигаться в особо ускоренном режиме. Гроссмейстер не жалел скорости, спокойно выжимая две сотни. Можно задаться вопросом: почему жена не просила его вести автомобиль медленнее? Ею давно усвоено, чем меньше беспокоит мужа нотациями, тем он спокойнее себя ведёт. Скажи она ему про высокую скорость движения, Гроссмейстер поехал бы ещё быстрее. Тогда и вовсе продолжать бессмысленно. Нотации никогда не помогали, не считал муж жену достойной выражения какого-либо мнения. Он полагал — кто сидит за рулём, тот и должен управлять автомобилем по собственному разумению. Друзья встретили Гроссмейстера с радостью, несмотря на опоздание. Они знали о ремонтных работах, поэтому приглашали всех на торжество с запасом. Машины продолжали прибывать ещё в течение двух часов. Пока длилось ожидание, мужчины неизменно говорили о дорожных инцидентах. ...