Пушкин. дуэль. смерть – Кама Гинкас 1999 | Pushkin. duel. death - Kama Ginkas 1999

МТЮЗ, 1999 Режиссёр - Кама Гинкас Костюмы - Татьяна Бархина Хореография - Светлана Воскресенская Музыка - Олег Каравайчук “Пушкин. Дуэль. Смерть“ - театральный спектакль вполне традиционный, драматический - в том смысле, что актеры не ходят колесом, не поют и не пляшут, не зависают на замысловато придуманных декорациях и не рискуют с них сверзиться, хотя все это в других постановках Гинкаса нередко имеет место - когда действительно к месту приходится. У Гинкаса, при максимальной “документальности“ материала (практически ни слова, за исключением считаных междометий, не добавляет автор спектакля к текстам исторических документов от себя), актеры - “играют“, соединяя в своей “игре“ и психологизм, и гротеск, и традиционный театр “переживания“, и театр “представления“, и так это делают, что теоретические клише оказываются слишком мелкими, неспособными вместить ту правду искусства, которую Гинкас и исполнители его замыслов способны предъявить. “Пушкин. Дуэль. Смерть“ - театр и абсолютно современный, в том плане, что спектакль не имитирует быт, а актеры не разыгрывают вымышленную (да пускай бы и реальную) историю по ролям, они находятся в обстановке предельно условной, на что работает и минимализм оформления, и отсутствие каких-либо внешних, - наивных ли, высокотехнологичных ли, неважно - эффектов. Условна и пластика - не прибегая к танцевальным движениям (да в “белой комнате“ с танцами и не особенно-то разгуляешься), исполнители используют возможности жеста, но таким образом, что пародийный “балет рук“ выполняет и символическую функцию, и отчасти задает ритм действию. Глубина и сложность содержания, его острота и актуальность совсем не отменяют безупречности внешней формы, наоборот, “Пушкин. Дуэль. Смерть“, помимо всего прочего - невероятно “стильное“ (правда, слово “стильное“ - невероятно глупо звучит, как и слово “невероятно“ по отношению к нему, но пускай) зрелище, контрастно черно-белое в первом акте, строгий колорит которого “взрывают“ кислотно-яркие пятна разноцветных вееров во втором. Значит, “документальная“ пьеса вовсе не отменяет “театральности“ ее реализации, историзм не исключает актуальности, а заостряет ее, хрестоматийные факты при внимательном рассмотрении могут обернуться сенсационным открытием, и законы аристотелевской поэтики запросто применимы да хоть к вербатиму про молдаван и картонную коробку - если применять с умом и талантом.