ГЛАЗА...

Без своего отражения в другом человеке я теряю самоощущение, а без самоощущения я превращаюсь как бы в пустоту. Или мой эгоцентризм в ударе. Я настаиваю на том, чтобы все жизненные процессы отталкивались от меня. ГЛАЗА Антонина считала себя человеком серьезным с мощной энергетикой борцом за справедливость. Она еще и голосом обладала громким, и от этого неприятным для окружающих. И поэтому любой конфликт, в который она впрягалась своими басистыми звуками, немедленно сходил на нет. Все дружно разбегались от этого невыносимого для уха звука. Она была грозой двора и окрестностей. Никто не смел заниматься своими делами во дворе. Мрачная фигура Антонины заставляла всех думать тут же о недостойном своем поведении. Мамаши снимали с горки визжавших от восторга детей. Даже местные собачники скрывались со своими питомцами, опасаясь орущей Антонины. Антонина чувствовала это отношение к себе, но почему-то гордилась им. «Боятся - значит уважают», - думалось ей несколько лестно о себе. Другие причины не рассматривались. Она привыкла к почтенному отношению к себе. Ей и в голову не приходило, что ее тяжелый взгляд, громкий голос и неопрятное морщинистое лицо могут вызывать отторжение. Но Антонине не думалось о себе так, и она так и ходила хозяйкой их старого двора, как будто у нее был ордер на всё законие. Она подходила к магазину слегка раздраженная. Опять какой-то пацан обогнал ее на самокате прямо на тротуаре, за что был сдернут тяжелой рукой Антонины с самоката и оштрафован громовым ее голосом, приговорен к пожизненному испугу перед всякими старухами и нелюбви к ним, и вообще к старости. Отпустив пацана и слегка довольная собой, Антонина набирала продукты в супермаркете. Всё строго по списку дочери, с которой она жила. И которая никак не выходила замуж. Ох-хо вздохнула Антонина от этой мысли. Ничего, она заставит этого гражданского мужа зарегистрировать, узаконить отношения с ее дочкой. Вот подождет еще немного и узаконит. Никуда не денется. Антонина вдруг обнаружила, что стоит рядом с детской коляской, в которой нежно розовело детское личико в розовой шапочке и в розовом костюмчике. Антонина оглянулась. Вроде мамаши рядом не было. Она разглядывала ребенка и хотела попасть сама в поле зрения прехорошеньких, парочке умных серых глазиков. Но девочка ее не видела. Она смотрела с любопытством вокруг себя, рассматривая яркие банки на полках. Но все это рассматривалось как бы сквозь Антонину, будто ее и не было. Та было подумала, что у ребенка что-то со зрением. Антонина даже улыбнулась этим глазкам в коляске. Но девочка ее не видела. Она не видела эту грозную Антонину, в могучей тяжелой шубе из нутрии, в норковой шапочке, которой Антонина так гордилась, выходя во двор. Нет, явно с ребенком что-то не так, подумала Антонина, но тут личико вдруг растянулось в улыбке, глазенки заблестели и ребенок засиял в счастливом детском своем состоянии. Антонина оглянулась, чтобы посмотреть на того, кто вызвал такую радость у ребенка из коляски. Она подумала что это мать объявилась. Но у коляски стоял тот пацан, которого она только что сняла с самоката. Девчонка улыбалась ему как брату, современнику. Она его видела и хорошо к нему относилась. И пацан даже рукой показал ей «Приветик». И тоже улыбнулся. Тут к коляске подошла мамаша, машинально поправила одежку на девочке и потащила коляску в другой отдел. Антонина неожиданно для себя пошла рядом с коляской. Ей вдруг до крика захотелось, чтобы это дитя из будущего увидела её, Антонину. Она повторила «приветливый» жест пацана, но девочка её не видела. Как будто Антонины и не было. Это открытие сильно обеспокоило почему-то Антонину. Очень сильно. Она выскочила из супермаркета, бросив корзинку с продуктами, вдохнула морозный воздух и услышала как испуганно клокочет сердце. То, что чужой ребенок проявил к ней такое тотальное недопустимое равнодушие обидело Антонину. И она вдруг поняла, что есть люди из нового непостижимого мира, из далека, пришли хозяевами дня, и на них не распространяется никакая власть. На них не закричишь и с самоката не сорвешь. И Антонина вдруг, впервые за много лет, поняла, и это открытие не понравилось ей, что не везде можно всё решить через громкоголосие. И ей очень захотелось вернуться опять в магазин, подойти к этой коляске и заслужить взгляда этой новой девочки и непонятного времени. Но не было ни коляски, ни мамаши, ни девочки. Антонина опоздала. 20 декабря 2019, Рогожкина тетрадь. Галина Муратова