Трупомания (Гонконг - 1981г.)

Китай, 1930-ые годы. На одной из улиц Гуанчжоу объявляется некий господин Ли, прячущий лицо под шляпой, белым шарфом и тёмными очками. Сняв пустующее здание, в котором ранее располагался городской бордель, он перевозит туда свою больную жену и пропадает из поля зрения соседей. Вспоминают о нём, когда вокруг дома Ли начинает распространяться подозрительный запах. Взломав двери, вызванная полиция обнаруживает на полу одной из комнат труп задушенной женщины. Позже судмедэксперты сообщают, что покойница стала жертвой некрофила. Узнав, что некоторое время назад аналогичный случай уже имел место в борделе соседнего города, шеф полиции Гуанчжоу Жэнг приступает к расследованию и поискам Ли... Строго говоря, поджанр расовых итальянских фильмов ужасов, именуемый giallo и выпестованный в первую очередь Бавой-отцом и Дарио Ардженто, за пределы родимых апеннинских пенатов практически не выходил ввиду своей чрезвычайной аутентичности, каноничности и неповторимости, даром что изобразительную эстетику джалло не побрезговал использовать в той же ’Бритве’ абсолютный постмодернист Де Пальма, но то было скорее исключение из общих правил существования джалло, популярность которого к началу восьмидесятых стала уже сходить на нет вовсе. Конечно, с наступлением нулевых о себе заявило так называемое neogiallo, связанное в первую очередь с именами Элен Катте и Брюно Форзани, но тем примечательнее еще и то, что элементы neogiallo стали проскальзывать в хоррорах, триллерах и детективах южнокорейской ’новой волны’, таких как ’Аран’, ’Смертельная мультипликация’ или ’Зазеркалье’ (в целом таких джаллообразных южнокорейских кинолент насчитывается уже с три десятка с середины 90-х гг.). Однако среди первых стран азиатского региона, обратившихся к эстетическим киноформам желтоперчаточного фрейдистского кино, стал Гонконг, чье автономное существование от Китая уже к середине шестидесятых породило собственную (мульти)культурную эстетику с адекватным слиянием восточной философии бытия и западной безграничной дерзостью, что в контексте, допустим, гонконгского кинематографа выражалось чаще всего в полном отрицании любого самоограничения. Картина ’Трупомания’ 1981 года - первое и, по сути, последнее по-настоящему известное китайское giallo (хотя к оному не без успеха можно было относить почти все китайские триллеры о маньяках 80-х годов) срежиссированная эдаким гонконгским Роджером Корманом Чин Хунг Куэем по собственному сценарию, начинается как физиологически отталкивающий, до тошнотворности неприятный фильм ужасов, открывающий настежь завесу над такой увлекательной сексуальной перверсией как некрофилия, чтобы далее превратиться в искусный пастиш традиционного апеннинского джалло со всеми его главными атрибутами, перенесенными на гонконгскую почву предельно бережно и при этом безудержно откровенно. Лента примечательна детективной интригой с неожиданным твистом, красочной визуальной палитрой, рифмующейся с лучшими образцами жанра, канонической вычурностью, эстетской театрализованностью вкупе с постулированием пресловутого единения Эроса и Танатоса.