Ересь Илариона Алфеева об одном и том же “боге“ у мусульман и христиан

Томос Константинопольского Собора 1180 года Вопрос, решаемый на соборе 1180 года, выходит за рамки ситуативного характера. Как минимум с IX века в Византии существовало два взгляда на мусульманское богопочитание. Согласно первому взгляду, мусульман нельзя называть почитающими Бога истинного, пусть даже и неверно; бог, о котором говорит Мухаммед и мусульмане — это ложный бог, мысленный идол. Согласно второму, “экуменическому” взгляду, у мусульман и христиан “один и тот же Бог”, и агаряне, отвергнув Сына и Духа Святого, сохранили все же почитание Бога Отца. Церковь в лице полемистов придерживалась всегда первого взгляда, второй встречался среди светских людей Византии. Полемика против ислама касалась нередко и полемики против этой точки зрения. Так, 102-я глава “Опровержения Корана” Никиты Византийского содержит “Доказательство того, что пребывают в заблуждении считающие, будто мусульмане сохраняют веру в Бога Отца”. В этой главе полемист указывает, что сказано: кто не чтит Сына, тот не чтит и Отца (Ин 5:23), и все патриархи и пророки знали о Сыне Божием, как сказано: Авраам, отец ваш, рад был увидеть день Мой; и увидел и возрадовался (Ин 8:56). Как же можно сказать, что нечестивый народ, отвергающий Сына, имеет Отца? Разве может принять их Отец, видя, как они поносят Его Сына? Отца не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть (Мф 11:27), — как же они могут Его знать, если отрицают Сына? Одновременно с Никитой это мнение опровергает и Еводий. Устами одного из 42 мучеников Аморейских он говорит: “ваше мнение о Боге ошибочно, так как вы, признавая имя Божие и Его величие, клевещете все-таки на Него, почитая Его виновником зла и добра, истины и лжи”. Здесь уже используется иной аргумент, исходящий из несостоятельности самого мусульманского учения о Боге и из противоречия его учению христианскому. Наконец, автор чина отречения от ислама исходя из тех же убеждений и соображений составил тот самый 22-й анафематизм, требующий от приходящего ко крещению, помимо прочего, отречься и от мусульманского представления о Боге. Спустя 350 лет это различие в двух разных взглядах на ислам в Византии вылилось в прямую полемику между Мануилом I, который, как и многие, по-видимому, светские интеллектуалы того времени и времени предшествующего, придерживался “экуменического” взгляда, и между Церковью, которая отстаивала тот богословский взгляд, который выражала всегда до того и который логически вытекал из детального и более глубокого сопоставления христианского и мусульманского вероучений. И Церкви, несмотря на давление официальной власти, удалось отстоять свою точку зрения. Это хорошо видно из текста соборного томоса. Требование императора об удалении 22-го анафематизма удовлетворяется, но подчеркивается, что это делается из соображений икономии, для устранения препятствий перед желающими креститься мусульманами, но не из-за догматического убеждения, что христиане и мусульмане поклоняются одному и тому же Богу, как того требовал Мануил Комнин. Более того, в томосе прямо сказано, что “сам Мухаммед объявил неверное понимание Бога”, а выражение анафематизма — лишь “кажущееся кощунственным”, а не кощунственное, как утверждал в своих томосах император. И, наконец, в новом варианте анафематизма содержится, хоть и в более завуалированном виде, и отвержение мусульманского богопочитания, и осуждение позиции, выраженной императором: провозглашается анафема учению Мухаммеда, в котором он исповедует, что Господь, Бог и Спаситель наш Иисус Христос не является Сыном Божиим. Это тот самый аргумент, который приводил Никита Византийский и который звучал на первом заседании собора: отвергая Троицу и Христа как Сына Божия, мусульмане не могут считаться почитающими истинного Бога. При этом формальное требование императора было удовлетворено. Источник: Дополнительный материал: “Вне Церкви - вне Благодати.“ Иеромонах Иона (Боголюбов)