Татарча Санта Барбара ич бу! Айгөл Әхмәтгалиева “Минем әтинең кызы“

— Ладно, не подлизывайся! Я ведь тебе уже говорила, что если я стану «как другие девушки», мама оставит меня без отца. – Я, незаметно Руслану, постаралась проглотить ком в горле. Впрочем, я не стараюсь казаться перед ним лицемерной и никогда не скрываю от него свои секреты. И хотя мы знакомы лишь несколько месяцев, мне стало близка наивность и прямолинейность Руслана. – Так хотя бы мама позволяет папе приходить домой хотя бы по выходным или праздничным дням. Она никогда не ругала меня, не ставила в угол, не била. “На этой неделе ты с папой не увидишься!” Для меня эти слова были самым большим наказанием… давай, шагай быстрее, холодно. – Я взяла его за руку и притянула к себе, он улыбнулся и ускорил шаг. Руслан вытащил руку из кармана куртки и поправил волосы, спадавшие на шею. – Ты так и не отрежешь этот хвостик! Будь нормальным парнем, не расти волосы, как девчонка… — Ему было все равно на мои слова. — Слушай, а че твой отец не переедет к вам? Ты вроде говорила, что у него другой семьи нет. — Лучше задай этот вопрос моей маме. – Я, еще больше разочаровавшись, резко убрала руку от Руслана. – Скажи, ты смог бы простить за ошибки человека, которого очень сильно любишь? Кажется, я задала этот вопрос не Руслану, а самой себе. В сотый, тысячный раз… Тротуар закончился, и началась глинистая тропа. Проходя мимо нового дома, огороженного каменным забором, Руслан свистнул. — Ты смотри-ка, еще вчера строили четвертый этаж, а сегодня уже докуда добрались! Оказывается, это тоже соципотечный дом, опять соберутся семьи с детишками! От этих слов лучше не стало. Дом, в котором мы жили, тоже напоминал пчелиное гнездо: куда не смотри семьи с маленькими детьми. Во дворе тоже бывает головокружительно шумно: площадка всегда полна детьми, ходят мамочки кто с коляской, кто под руку с ребенком. Мы тоже приобрели свою двухкомнатную квартиру по соципотеке. Мама, работая учителем в школе, попала под эту программу. Как бы это не звучало глупо, но нашу малосемейку, с вечно недовольной соседкой Надей, заменил кредит сроком на двадцать пять лет. Поэтому каждая копейка у нас на счету. Руслану хорошо – он никогда не знал, как это быть в недостатке. Есть и то, что он не умеет быть гордым и хвастливым, он вообще не понимал смысл в обеспеченности жизни… Вокруг единственного киоска на всю нашу улицу было много народу. Кто-то покупал хлеб, молоко, кто-то — сигареты, водку. Руслан, оглядевшись вокруг, подошел к одному мужчине в кожаной куртке: — Дядя, купи, пожалуйста, баллон пива и пачку фисташек. Боюсь, продавщица будет делать мне мозги с не исполнившимся восемнадцатилетием…. – Тут же протянул ему деньги и сказал: — Сдачу оставь себе. Дяде было все равно. Когда подошла его очередь, попросил у продавца четыре баллона пива, одну протянул Руслану и, не раздумываясь, ушел. — Видела? — Руслан, радовался как дитя. Как только мы отошли в сторонку, он вскрыл бутылку и начал пить большими глотками. Раньше меня тошнило от запаха пива, но со временем я привыкла и к нему. Я тихо шагала вдоль Камы. Строительство на берегу реки затихало: непринужденно висящие в воздухе краны, маленькие вагончики со слабым огнем в оконных проемах, тракторы и машины, завершившие беспокойный рабочий день, уже отдыхали. Несмотря на прохладную августовскую ночь, нашлись и те, кто купался; некоторые развели костер; пары сидели у подножия горы. Через несколько лет на этом берегу будет достроен коттеджный поселок, а это значит, что для тех, кто любит здесь отдыхать, дорога будет закрыта… — Давай, мы тоже спустимся вниз и посидим. Ты погрызешь орешки. — Руслан, вытащив из кармана пачку соленых фисташек, протянул мне. — Мама и так будет жаловаться, что я долго гуляла. Давай вернемся. – Я без благодарности схватила орешки и повернулась в обратную сторону. — Ну да, у малышей настал тихий час… – Руслан по-своему подшутил надо мной. – Я тебе удивляюсь, как постоянно можно жить по указу матери? — А я удивляюсь: как можно прийти домой в пьяном виде? Разве тебя дома не ругают? — Да что они скажут, это же просто пиво. Некоторые же и травку курят, и бухают, и вообще, делают что хотят. Я промолчала. Постепенно я начала осознавать, что вокруг меня была жизнь, где я ничего не понимала и не хотела понимать.